Водные ресурсы Центральной Азии
вызывают немало спорных и даже конфликтных моментов во взаимоотношениях
стран региона. По некоторым прогнозам, напряженность в этой сфере будет
только расти. Чтобы этого не произошло, страны региона пытаются
принимать определенные меры. Одной из них является разработка программ
действий по оказанию помощи странам бассейна Аральского моря. 9 декабря
2010 года на координационной конференции доноров, организованной
исполнительным комитетом Международного фонда спасения Арала (МФСА),
была одобрена уже Третья программа бассейна Аральского моря - на
2011-2015 годы (ПБАМ-3) и принято совместное заявление доноров о полной
ее поддержке. О том, что это за программа, информагентству «Фергана»
рассказал участник декабрьской конференции доноров, исполнительный
директор московского АНО «ЦПТ ПолитКонтакт» Андрей Медведев.
«Фергана»: - Недавно, выступая в Астане, Вы затронули тему принятой в декабре прошлого года Программы помощи странам бассейна Аральского моря. Каковы ее задачи?
Андрей Медведев: - ПБАМ-3 была составлена в рамках выполнения
поручения глав государств-учредителей МФСА, содержавшегося в их
совместном заявлении от 28 апреля 2009 года. Программа рассчитана на
2011-2015 годы и включает четыре направления: интегрированное
управление водными ресурсами, экологическое, социально-экономическое,
совершенствование институционально-правовых механизмов.
- Чем ПБАМ-3 отличается от двух предыдущих аналогичных программ?
- Прежде всего, большей реалистичностью. Предыдущие не были
выполнены до конца. ПБАМ-1 была принята в 1994 году, в июне того же
года в ходе встречи в Париже международные доноры предоставили
обязательства по софинансированию ее реализации на сумму более $400
млн. А в рамках реализации ПБАМ-2, рассчитанной на 2003-2010 годы, было
израсходовано свыше $2 млрд., более половины из этой суммы покрыли
национальные бюджеты государств-учредителей МФСА.
Как высыхало Аральское море. Процесс весьма наглядно представлен на веб-сайте NASA (с 2000 по 2010 год – здесь)
Этот опыт показал, что международное донорское сообщество надо
привлекать на самой ранней стадии разработки программы. При составлении
ПБАМ-3 это учли, и в итоге в нее вошли только те проекты, которые имеют
хотя бы частичное финансирование.
Кроме того, предыдущие программы были, в основном, сконцентрированы
на решении технических проблем и недостаточно уделяли внимание
социальной, экологической, политической и институциональной сферам.
Вышеназванные четыре направления, закрепленные в ПБАМ-3, устраняют
данный недостаток. При этом не менее важным видится закрепленное в
заявлениях доноров понимание того, что в Центральной Азии достаточно
водных ресурсов, и лишь неэффективное их использование привело к тому,
что трансграничные водные ресурсы стали источником конфликтов.
Участники процесса понимают необходимость совершенствования
существующей структуры МФСА. Кроме того, в итоговом заявлении доноры
признали наличие разрыва между потребностями ПБАМ-3 и имеющимися
финансовыми ресурсами. То есть, доноры рассчитывают на то, что
существенную часть расходов по реализации Третьей Программы страны
региона покроют за счет национальных бюджетов.
- Насколько в нынешних экономических условиях государства готовы «тратиться»?
- В ПБАМ-3 есть сводная таблица проектов, которые страны-учредители
МФСА будут осуществлять за счет национальных бюджетов. Казахстан
выделит $710,84 млн., Киргизия – $11,08 млн., Таджикистан – $1,81437
млрд. (!), Туркменистан – $3,686 млн., Узбекистан – $26, 241 млн.
- Как-то странно смотрятся цифры проектов Узбекистана - всего менее 27 млн., - и Таджикистана – более 1,8 млрд. долларов США.
- Мне тоже сразу бросился в глаза этот дисбаланс. Более того, в ходе
опроса экспертов я услышал и такую оценку: «Смотрите, Узбекистан и
здесь «торпедирует» интеграционные проекты, теперь и в лице МФСА,
представив в ПБАМ-3 абы как сформулированные предложения, которые будут
финансироваться из его национального бюджета, несмотря на то, что
именно Узбекистан использует более 50 процентов воды всего Аральского
бассейна на орошение. Это происходит из-за того, что международное
донорское сообщество выбрало исполком МФСА, - орган, расположенный в
Казахстане, - в качестве ведущей организации, которая разрабатывала
ПБАМ-3, и которая будет координировать ее выполнение».
Давайте разберемся в этом вопросе для того, чтобы избежать возможных последующих информационных спекуляций на данную тему.
Во-первых, сразу примем допущение о том, что конкуренция за
распределение донорских средств реально существует. Каждое государство
заинтересовано, грубо говоря, чтобы финансовые потоки осуществлялись
через структуры, расположенные на его территории. С момента создания
МКВК (Межгосударственной координационной водохозяйственной комиссии),
которая появилась до МФСА, а сейчас входит в структуру фонда,
существуют претензии, заключающиеся в том, что данный орган в первую
очередь работает в интересах Узбекистана, а не региона в целом. Эта
тема лежит в плоскости устоявшего противопоставления использования
трансграничных водных ресурсов либо в интересах орошения для
выращивания технических культур (хлопка), либо в интересах
гидроэнергетики.
Из анализа ряда проектов, вошедших в ПБАМ-3, следует, что
международных доноров регион Центральной Азии все же в большей степени
интересует в качестве поставщика относительно дешевой
гидроэлектроэнергии в страны Южной Азии. А сохранение региона в
качестве экспортера хлопка международных доноров интересует
постольку-поскольку. Но международные доноры, да и сами государства
региона прекрасно понимают, что указанное противопоставление –
абсолютно тупиковый путь. Орошение и гидроэнергетика не конкуренты, а
наоборот – при рациональном комплексном использовании имеющихся
трансграничных ресурсов гидроэнергетика может играть на пользу
ирригации. Подтверждение тому – опыт Советского Союза до начала
«хлопковой лихорадки».
Международным донорам при оказании помощи по всем указанным выше
четырем направлениям ПБАМ-3 важно иметь в качестве партнера одно
юридическое лицо в структуре МФСА, а не дробить эту помощь через
адресацию ее иным структурам, входящим в фонд, - той же МКВК,
Межгосударственной комиссии по устойчивому развитию, Регионального
центра по гидрологии и другим.
Исполкомом МФСА при содействии Европейской комиссии и правительства
Германии уже создана рабочая группа по разработке проекта
усовершенствования механизма работы фонда. Поэтому выбор исполкома в
качестве основной координирующей структуры видится абсолютно логичным,
хотя бы исходя из его названия.
Во-вторых, в перечне представленных Таджикистаном проектов очень
большая часть касается социально-экономического направления ПБАМ-3.
Многие из данных проектов лишь косвенно касаются использования
трансграничных водных ресурсов и напрямую относятся к
социально-экономическим планам развития Таджикистана. То есть, часть
этих проектов вошла и в стратегические планы социально-экономического
развития Таджикистана, и в ПБАМ-3. Таких проектов среди 60 предложенных
Таджикистаном для включения в ПБАМ-3 достаточно много. Некоторые из
них, в частности, «Водоснабжение города Душанбе», осуществляются за
счет кредитов Всемирного банка ($27,9 млн.) и Исламского банка развития
($10,7 млн.), то есть, их реализация зависит от условий кредитных линий
со стороны указанных международных финансовых структур в бюджет
Таджикистана. Многие представленные проекты не имеют точного срока
своего завершения. Напомню, в ПБАМ-3 вошли проекты, имеющие как полное,
так и частичное финансирование. Поэтому пакет предложений, поданных
Таджикистаном, во многом отражает намерения, до конца не подтвержденные
имеющимися на данный момент финансовыми ресурсами.
В-третьих, 15 вошедших в ПБАМ-3 проектов от Узбекистана отличаются
большей конкретикой, они имеют более четкие сроки исполнения, их
бюджеты детализированы и, по всей видимости, их финансирование
утверждено и прописано в годовых национальных бюджетах Узбекистана.
Кроме этого, следует учесть, что в Узбекистане уже запущено несколько
крупных проектов, финансируемых международными донорами. Прежде всего,
это два проекта с участием ВБ – «Управление водными ресурсами в
Ферганской долине», рассчитанный на 2009-2016 годы, «Дренаж, ирригация
и улучшение увлажненных земель» (2003-2013 годы), а также три проекта с
участием АБР – «Водоснабжение и санитария Кашкадарьинской и Навоийской
областей» (2006-2010), «Водоснабжение и санитария «Сурхандарьинской
области» (2006-2010) и «Инвестиционная программа водоснабжения и
санитария» (2010-2015). Общая смета перечисленных проектов – более $500
млн. Кроме этого ПРООН финансирует проект «Национальный план
интегрированного управления водными ресурсами для Узбекистана»
стоимостью в $1,26 млн.
Так что никакой «сенсационности» в видимом дисбалансе приведенных выше цифр не просматривается.
- Почему ничего не говорится о российском участии в данных процессах?
- Этот вопрос не ко мне. Действительно, он вызывает удивление. Для
примера: собирая материал по теме моего исследования, натолкнулся на
интересный документ «Стратегия Швейцарии в Центральной Азии в секторе
водопользования на 2002-2006 годы». Документ Швейцарского агентства по
развитию и сотрудничеству, он доступен на русском языке в Интернете. По
всей видимости, у Швейцарии есть аналогичные стратегии и на нынешний, и
на ближайшие годы. Забавно? О какой-либо утвержденной российской
стратегии в отношении водных ресурсов Центральной Азии мне слышать пока
не доводилось.
Следует иметь в виду, что кроме пяти стран-учредителей МФСА
(Казахстан, Киргизия, Таджикистан, Туркменистан и Узбекистан) в него в
качестве наблюдателя входит Афганистан. Я не исключаю
того, что к моменту завершения ПБАМ-3, то есть, не позже 2015 года,
Афганистан станет полноправным участником данной организации. Это
повлечет кардинальные изменения в регионе, и не только связанные с
трансграничными водными ресурсами. Прежде всего, повторюсь, потому, что
регион Средней Азии рассматривается международным донорским сообществом
в качестве перспективного экспортера гидроэнергии в страны Южной Азии.
Россия неоднократно пыталась реализовать себя в качестве
стратегического партнера стран Средней Азии по освоению их
гидроэнергетического потенциала, но оказалась заложником противоречий
между Узбекистаном, Таджикистаном и Киргизией. В этой связи чем
интересен МФСА? По всей видимости, тем, что фонд является платформой
для диалога как между странами Центральной Азии, так и между ними и
международным донорским сообществом. Диалоговой площадкой без участия
России. То есть, в рамках деятельности МФСА могут проходить процессы, о
которых российская сторона может не знать или узнать в последнюю
очередь, как говорится, когда поезд уже ушел. Ситуация представляется,
по меньшей мере, странной, тем более с учетом того, что России ничего
не стоит стать наблюдателем в МФСА и это ни к чему не обязывает.
Подробнее о гидроэнергетике Центральной Азии и проблемах в этой сфере можно прочитать в спецпроекте «Ферганы» Вода. С героем данного интервью можно связаться по электронной почте m_andrey2004@mail.ru
Международное информационное агентство «Фергана»
|
