Еще несколько лет назад Ташкент считался вполне благополучным и спокойным городом, вечером можно было гулять без опаски по большинству районов. Иногда докучало излишнее количество милиции на улицах, но зато не без гордости жители Ташкента говорили, что у них все спокойно. Тем, кому казалась чрезмерно высокой плата «за мирное небо над головой», приводили в пример высокий уровень уличной преступности в российских городах. Можно сказать, что был заключен негласный общественный договор между властью и жителями. В обмен на низкий уровень участия в общественной жизни, отказ от публичных протестов и выражения недовольства, горожанам обеспечивалась безопасность. Плата за спокойствие устраивала ташкентцев, ибо еще сильны воспоминания о тех временах, когда Ташкент был криминальным городом.

Однако свобода с каждым годом ограничивалась все сильнее, а последние два года работающие горожане стали еще расплачиваться за свою, теперь уже мнимую, безопасность натурой: рабский труд на полях вполне можно приравнять к натуральной форме оплаты. Овцам не следует заключать договор с волками, даже если волки гарантируют им безопасность, потому что вслед за шерстью рано или поздно придется отдать мясо или принести кого-то в жертву.

Нельзя сказать, что власти Узбекистана когда-либо испытывали особые симпатии к ташкентцам. Ключевые должности в руководстве Узбекистана, да и самого Ташкента занимают выходцы из областей. Но стоит признать: до последнего времени жители столицы находились в привилегированном положении по сравнению с жителями областных центров. Лучшие коммунальные условия, лучшее образование, инфраструктура и неучастие в принудительной битве за урожай. Но, видимо, в связи с массовым проникновением выходцев из областей в городские структуры эти преимущества начали уменьшаться, как шагреневая кожа из одноименного романа Бальзака. Перебои с газо- и электроснабжением стали нормой как в столице, так и в областных центрах, и перебои эти становятся все масштабнее.

Руководящие Ташкентом выходцы из областей меняют архитектуру и инфраструктуру Ташкента, перестраивая все под свои собственные представления и привычки. Безвкусные здания, аляповатые магазинчики в кварталах, торгующие просроченным товаром, уничтоженные летние кафе в центре Ташкента и вдоль основных городских трасс – Ташкент все больше напоминает «обновленные» города областей Узбекистана, чем столичный мегаполис.

Создание более комфортных условий для столичных жителей, в принципе, выгодно не только самим жителям, но и властям. Столица - витрина государства, там находятся посольства и зарубежные представительства. Любые беспорядки и выражения массового недовольства в столичном мегаполисе могут иметь куда более разрушительные последствия, и даже если власти пойдут на массовые расстрелы демонстрантов, - это опасно и для самих властей, в таких случаях не исключено даже внешнее вмешательство, что очевидно из последних событий в мире. Таким образом, обеспечивая более-менее сносные условия жителям Ташкента, власти обеспечивают и собственную безопасность. Правда, в последнее время, особенно в связи с коммунальными неурядицами и массовой отправкой горожан на хлопковые поля, складывается впечатление, что руководители города решили: им удалось превратить горожан в стадо покорных слуг.

Ташкент имеет богатую криминальную историю. В последнее тридцатилетие двадцатого века эта история была настолько насыщенной, что о ней были написаны многочисленные бандитские саги на узбекском языке, одной из которых стал небезызвестный роман «Шайтанат». Целый ряд криминальных историй, изложенных в этом романе, происходили на самом деле. Подлинное наступление криминала началось с шестидесятых годов, как раз после землетрясения 1966 года, когда в город стали прибывать многочисленные бригады строителей, а вместе с ними в Ташкент проникли и представители классического криминального мира. Ближе к семидесятым в Ташкент стали приезжать «цеховики»: так называли людей, занимающихся организацией нелегального частного производства, поскольку в Советском Союзе любое частное предпринимательство было вне закона. «Цеховики», в свою очередь, привлекали внимание и являлись источником обогащения криминальных группировок. По понятным причинам, они не могли обращаться к правоохранительным органам и предпочитали в дальнейшем выплату «дани» бандитам.

К моменту распада Советского Союза и к началу «лихих девяностых» в Ташкенте уже образовались внушительные и весьма авторитетные, даже в рамках бывшего Союза, криминальные синдикаты или, говоря языком милицейских сводок, организованные преступные группы (ОПГ). На фоне первой волны массового обнищания населения, сразу после распада Союза, в городе резко выросла и уличная преступность, начались массовые угоны личного автотранспорта. Организованный криминальный бизнес по угонам автотранспорта со временем эволюционировал в банальное вымогательство. Организованная группировка угонщиков, например, предлагала владельцам угнанных автомобилей выкупать своих «железных коней» за определенную плату.

Очень был развиты в то время уличные грабежи и вымогательство, так называемый «гоп-стоп», правда, этот вид криминала носил настолько массовый характер, что за ним не проглядывалось организованной силы.

На восьмидесятые–девяностые годы пришелся расцвет этнических криминальных группировок, армянской и корейской. Убийство и последующие пышные похороны армянского криминального авторитета, проживавшего в центре города, на Дархане, было беспрецедентным и знаковым событием. Для «советского» Ташкента грандиозные похороны «вора в законе» с перекрытием улиц были свидетельством наступающей власти криминала и открытого вызова властям.

Уже после провозглашения независимости разросшийся криминальный мир, вступивший в эпоху бандитских разборок, стал представлять серьезную угрозу для властей уже независимого Узбекистана. И тогда власти приняли нестандартное решение, предоставив отдельным «уличным структурам» право вести легальный бизнес. Остальные криминальные группировки были безжалостно уничтожены, включая банды угонщиков автомобилей. Сотрудникам спецслужб того времени удалось спровоцировать крупную криминальную разборку между криминальными кланами под Ташкентом в Дендропарке. Прибывший на место разборки вооруженный спецназ завершил дело, уничтожив немалую часть вооруженных бандитов.

С тех пор в Ташкенте, да и по всему Узбекистану, установилась власть «силовиков». За «крышеванием» бизнеса и решением спорных вопросов, возникающих в процессе ведения бизнеса, стали обращаться к сотрудникам правоохранительных органов. С одной стороны, такая ситуация привела к лавинообразному росту коррупции и произвола. С другой стороны, криминал практически ушел с улиц, а большинство людей, не имеющих отношения к коммерции, вздохнули с облегчением. Автомобили перестали угонять, потому что за угон полагаются огромные (до 15 лет) сроки, уличные грабежи стали уходить в прошлое. Оставшаяся уличная преступность в виде карманных краж и торговли наркотиками была локализована и взята под контроль. Не вдаваясь в подробности истории криминала в Ташкенте и борьбы с ним, ибо это тема для отдельной статьи, можно сказать, что властям более-менее удалось обеспечить покой на ташкентских улицах.

На 15 лет, начиная с середины девяностых до начала десятых годов двадцать первого века, горожане получили передышку. Контракт с властью, который можно назвать «Свобода в обмен на безопасность», действовал почти полтора десятилетия.

Новое возрождение уличного криминала происходит в течение последних трех–четырех лет и начинает принимать почти массовый характер. Конечно, современная хлипкая и тщедушная молодежь по своим физическим данным даже близко не напоминает здоровенных боксеров, борцов и «качков» эпохи девяностых. Но и нынешним вполне хватает сил, чтобы грабить детей, женщин, стариков и своих, таких же слабосильных, сверстников.

Формы грабежей и «кидалова» начинают носить все более организованный и опасный характер. Разбойные нападения на северо-востоке столицы (район магазина «Чимган», вплоть до Академгородка) носят вполне организованный характер. Банда действует системно, выслеживая мужчин с сумками, поскольку знают, что в таких сумках, как правило, лежат деньги и ноутбуки. Малорослые и хлипковатые шакалята не могут справиться с современными мужчинами среднего возраста, выросшими в советские времена на мясе и сметане, и поэтому они наносят удар сзади по голове, затем выхватывают сумку и убегают.

Группа молодых людей, очевидно, выходцев из Ташкентской области, базируется на стоянке маршрутных такси, в районе бывшей улицы Дагестанской и на Куйлюке. Жертве, ожидающей маршрутное такси, предлагают скинуться и поехать на обычном такси. По дороге или сразу на выходе из машины наносят удар по голове и отбирают сумку.

Группировка работает, очевидно, под прикрытием и контролем сотрудников милиции, на постоянной основе, действует на остановке возле заброшенного вещевого рынка, что возле моста. Схема действия такова: под видом менял они предлагают купить доллары по «черному курсу», затем всучивают «куклу» (перевязанную пачку бумаг, которую можно принять за пачку денег - ред.). Расчет делается на то, что обмен валюты по «черному» курсу является нелегальной операцией и мало кто рискнет подать на них заявления. Впрочем, сотрудники милиции в форме присутствуют там всегда практически всегда, и они скорее охраняют «кидал» от граждан, нежели граждан от «кидал».

Группы молодых людей, выходцев из Ташкентской области, систематически и на постоянной основе занимаются грабежами в парках города Ташкента. Причем очевидно, что многие из них знакомы и с сотрудниками охраны этих парков, и с некоторыми из тех, кто продает билеты на аттракционы. Например, в парке им.Мирзо Улугбека, бывшем парке Тельмана налетчики «отжимают» сотовые телефоны у детей, учащихся соседних школ. К детям подходит двое, один из них просит позвонить по мобильному телефону. Некоторые наивные дети дают им свой телефон, их тут же окружает толпа и тот, у кого на руках «отжатый» сотовый телефон, быстро растворяется в толпе.

В этом же парке стоят надувные игровые площадки для детей. Одна из них стоит в глубине парка, недалеко от зооуголка. Внезапно такая площадка начинает сдуваться, мамочки быстро начинают разбирать своих детей и в это время, пользуясь возникшей суетой, грабители выхватывают сумки. Парень, контролирующий эту площадку, явно в доле с грабителями, потому что площадка сдувается всегда в нужный момент. Он знаком с грабителями и обменивается с ними некими условными знаками. Это все происходит постоянно, в течение сезона, то есть на протяжении четырех месяцев. Охрана парка на эти «фокусы» просто не реагирует, и уже очевидно, что они тоже в доле.

Вообще милицейское «крышевание» уличного криминала становится общей тенденцией. Жертвы обращаются с заявлениями редко, а денежный ручеек из карманов ограбленных горожан наполняет как карманы грабителей, так и «крышующих». Важно отметить, что наличная денежная выручка от аттракционов, установленных в парках, не проходит через кассовые аппараты. Напомним, что одной из «причин» вооруженных рейдов на рынки было отсутствие должной инкассации наличной выручки. Получается, паркам можно, а рынкам нельзя.

Грабежи и разбойные нападения в такси можно отнести к динамично развивающимся направлениям нового, или скорее вновь возрожденного, криминального бизнеса. Как правило, эти нападения осуществляются людьми, взявшими автомобиль в аренду. Ежедневный план сдачи выручки таков, что его зачастую невозможно выполнить. Водители отбирают мобильные телефоны у подвыпивших пассажиров, иногда просто нападают на них. Зарвавшиеся и почувствовавшие свою безнаказанность извозчики-разбойники совершают и изнасилования, и убийства. В последние два года в городе находили трупы молодых женщин, выброшенных из автомобилей. Насильники и убийцы пока не найдены.

На сегодняшний день, и это очевидно многим, милиция перестает выполнять функции охраны общественного порядка. Если раньше горожане терпели поборы со стороны милиции, хотя бы и ради спокойствия на улицах, то сейчас и этого нет. Ведь ограбления и разбойные нападения начали совершаться даже среди бела дня. Массового характера они еще не приняли, но число ограбленных, избитых и убитых растет день от дня и это тревожный симптом.

У преступности всегда есть социальная база – безработная и бездельничающая молодежь. Отчасти в этом виновата и реформа среднего образования: старшеклассников заставили покинуть школу в девятом классе и перейти в лицеи или колледжи. И если в так называемых «престижных» ташкентских лицеях и колледжах за детьми еще хоть как-то следят, то в обычных учебных заведениях на все закрывают глаза. В некоторые областные колледжи, например, некоторые дети вообще не приходят: учебники дорогие, на питание тоже приходится давать ребенку деньги… Дешевле раз в полгода дать взятку преподавателям и сделать вид, что сдаешь экзамены…

В последние несколько лет власти Узбекистана сделали ставку на разгром и уничтожение бизнеса, как малого, так и иностранного. В Ташкенте, например, полностью зачищен центр, уже не увидишь некогда многочисленных летних кафе. Бизнес иностранных инвесторов также разрушается и уничтожается. Каждая точка, торговая или общепитовская, – это поступления в бюджет, это занятость, в первую очередь, для молодежи. Каждое разрушенное производственное предприятие – та же потеря рабочих мест и поступлений в бюджет. Районные хокимы (главы районных администраций) города Ташкента исходят из своих представлений, сформировавшихся за годы жизни на периферии. Им не нравится наличие летних кафе или магазинов – и кафе закрываются. Хокимам не нравится какой-либо бизнес – и его останавливают. Они не привыкли к городу, они любят степь и пустоту вокруг.

Мне кажется, что контракт «Свобода в обмен на безопасность» в Ташкенте закончился: власть больше не желает его исполнять. Новый контракт направлен на угнетение ташкентцев и превращение их в послушную и молчаливую массу. Горожане такой контракт не подписывали, он им навязан. Надеюсь, что не навечно.

Максим Бейлис